Неолуддизм и трансгуманизм: историческое развитие и социокультурные перспективы

Бойчевска Валерия Владимировна

Движение луддизма возникло в Англии, в XVIII веке. С XV века ткачество  было важнейшей отраслью страны, доходы ткачей росли, рабочие были защищены правовыми нормами (количество мастеров ткачей регулировалось лицензированием, открыть свое дело мастер мог только после нескольких лет обучения). Количество подмастерья (учеников) тоже строго регулировалось. Однако с изобретением и внедрением  станков ткацкое дело мог освоить любой человек и за короткий срок. Индустриализация обесценивала труд ранее состоявшихся квалифицированных мастеров. Ускоренно строились заводы, фабрики. Благодаря новому оборудованию – механизированным станкам, на предприятиях могли работать не только физически сильные мужчины, но даже женщины и подростки. Труд новых работников на новых станках стоил дешевле. Хозяева заводов и фабрик быстро обогащались, увеличивалось  неравенство уровня жизни, и как следствие -- негодование рабочих из-за несправедливости.

В 1768 году произошло нападение надомных работников текстильных фабрик на мастерскую Джеймса Харгривса, который изобрел прядильный станок. Ему разгромили мастерскую вместе со станками. Спустя несколько лет  возмущение рабочих еще более радикализировалось, и в 1792 году в Манчестере сожгли первую фабрику, на которой был механизирован процесс вычесывания шерсти.

К началу XIX  века общественное недовольство ткачей  приобрело почти эпическо-символические черты. Хозяева манчестерских фабрик  стали получать загадочные письма угрожающего характера, с требованиями уничтожать механические станки. Под письмами стояла  подпись:  «Король Лудд». Точных подтверждений о личности человека по имени Нед Лудд не имеется. Предположительно, некий работник ткацкой фабрики  Нед Лудд в припадке яростного гнева разгромил молотком два чулочновязальных станка. Этот случай быстро стал достоянием общественности, получил огласку и в дальнейшие годы стал «знаменем» сопротивления для самоорганизации социальных активистов из пострадавшего рабочего класса. В субкультуре, после очередного происшествия с погромом станков  возник обычай метафорически повторять  – «Это Лудд все сломал!». С 1811 по 1813 год луддиты активно уничтожали машины уже по всей Англии. Нападали на предприятия по ночам.

Каждый член движения приносил клятву верности.

Примечательно, что акцентуация гнева рабочих была в большей степени направлена именно на машины-механизмы, как источник несправедливости, и в меньшей степени на социальных паразитов – хозяев фабрик и заводов, обогащающихся за счет дешевой рабочей силы.

В 1812 году парламент ужесточил наказание за промышленный саботаж вплоть до смертной казни. Концом восстания луддитов принято считать 1817 год, когда более 300 вооруженных вилами и копьями борцов за справедливость двинулись в сторону Лондона. Восстание было подавлено властями. Однако история «восстания против машин» на этом не прекратилась как социальное и субкультурно-историческое явление. Интеллектуальная элита британского общества была шокирована жестокостью подавления восстания, и среагировала обратной связью, что стало одним из толчков к развитию в культуре нового течения – Романтизма. Идеи Романтизма ставили человека и природу в приоритет, но более реалистично чем утопически-рационализированные представления о человеке в эпоху Просвещения. Романтизм насторожился против техники. В исторической ретроспективе очевидно, что    насторожился не напрасно.  

В связи со сменой технологического уклада на рубеже XX – XXI веков возникает и актуализируется понятие неолуддизм. Под ним понимают уже не столько «контактное уничтожение» какой-либо новой техники, сколько обобщенное неприятие и негативные проявления любого рода по отношению к новым технологиям и техническому прогрессу в широком смысле. 

Периодически в разных точках мира обнаруживаются и прямые «наследники» Неда Лудда. Например, неординарный преступник по прозвищу «Унабомбер» (University and airline bomber) Теодор Качинский. Юноша с незаурядными способностями, ставший преподавателем Университета Беркли в 25 лет. Он неожиданно сменил жизненную парадигму: уволился, ушел в изоляцию, жил в хижине без электричества. Затем объявил войну университетам и научным центрам, так как возложил на ученых ответственность за технопрогресс и грядущие катастрофы. Все это привело его к рассылке в течение нескольких лет 16 бомб по адресатам этих научных центров. В американской прессе был опубликован под угрозой дальнейших терактов его «манифест», что собственно и послужило разоблачению его преступной деятельности. Он был приговорен к 8 пожизненным заключениям. 

Однако неолуддизм становится не исключительностью психопатических преступников, а вполне прогнозируемым явлением социальной активности  людей ближайшего будущего. 

Активный расцвет технофилии, радостная эйфория от цифровых технологических достижений, (действительно приносящих пользу человечеству) дают и оборотную сторону. Так, игнорирование этических ограничений, нивелирование профессиональной ценности, страх потери рабочих мест, страх получения долгосрочных осложнений от технологичных медицинских вмешательств, все это  становится питательной средой для расцвета неолуддизма.

В сфере культуры внедряются системы искусственного интеллекта, претендующие на экспансию творческих профессий. В 2019 году человекообразный робот-художник Ai-Da провел в Великобритании персональную выставку из восьми рисунков, двадцати картин, четырех скульптур и двух видеоработ. Антропоморфные роботы-музыканты из группы Сompressorhead исполняют музыку в стиле тяжелого металла. Нейросети уже пишут сценарии, вполне способны создавать малую прозу и поэзию. Количество профессий, свободных от технологического  посягательства неизбежно уменьшается, что не может не порождать массовую конкуренцию и нарастание враждебности машин и людей. Последние все меньше радости испытывают от заигрывания с машинами, и пока еще не хотят превращаться сами в машинное подобие, тянутся к естественным продуктам творчества и сохранению культурного наследия. 

Неолуддизм  формируется на базисе сохранения натурфилософских ценностей, религиозных взглядов, традиций, обычаев. Неолуддизм на современном этапе, это скорее не общественное движение прямого действия, а активно формирующаяся субкультура, с соответствующими признаками:  аполитичностью, одновременно с нонконформизмом, низкой толерантностью и отрицательной оценкой к властно-насаждаемым  культурным формам и событиям, пропагандируемым СМИ;  высокой протестностью и недоверием ко всем формализованным регуляторам и социальным институтам (формальному праву, формальному образованию, формальной медицине и т.д.).

Человечество  охвачено паническими атаками в отношении новых технологий в разных сферах. Особенно когда дело касается внедрения новых технологий, посягающих на реализацию конвергенции самих технологий и биологической сущности человека. Скорость возрастания напряженности по отношению к новым технологиям и идеям трансгуманизма осуществляет небывалый разбег роста, исчисляемый уже не годами, а месяцами. Тренд поляризации мнений по принятию, либо отвержению  новых технологий  буквально захватил общество, весь мир. 

Те, кто ранее не интересовались вопросами смены техноукладов, старались быть нейтральными и равнодушными пользователями, ныне уже вовлечены в тему, так как поставлены перед волевым выбором (в отношении, например,  медицинских вмешательств).

Демонизация самих по себе машин и технологий – изначально тупиковый путь луддизма, ибо технологии и машины нейтральны, они не могут быть отрицательными или положительными. Пока не реализована в полной мере идея конвергенции, пока человек еще отделим от машины, человек способен выбрать этический регулятор и приоритет. 

«Цифровики технократы» (идеологи и собственники технических достижений современности) на общественный прогресс смотрят с позиций трансгуманизма.  В их подаче трансгуманизм представляет развитие человека следующим образом:

1. Появление «Человека фармацевтического», то есть с изменённым состоянием сознания, получаемым в результате использования различных химических препаратов.

2. Возникновение «Человека генно-модифицированного» (ЧГМ), получаемого в результате генной инженерии и использования ГМО. Речь идёт о формировании людей с изменённым геномом, то есть с чужими генами.

3. Создание «Человека бионического» как двустроннний процесс:  

- роботизация самого человека, то есть внедрение в тело и в мозг искусственных имплантатов или чипов, в результате чего получаются люди-киборги;

 - создание человекоподобных роботов-андроидов.

4. «Научный иммортализм» (достижение бессмертия), двумя методами:

- применение биотехнологий (стволовые клетки, клонирование, крионика и пр.).

 - использование информационных и нанотехнологий.

Во избежание исторических ошибок луддизма, во избежание прямых конфликтов и распространения общественного противостояния, следует разобрать более подробно важнейшие категории современной философии и культуры, которыми являются «афтепостмодерн», «трансгуманизм», «произвол»,  «другие люди».  

«Другие люди» - это среда отношений людей, которая наполняет каждого человека определенным содержанием: дает человеку имя, Бога, веру, совесть, образование, или делает его лицом, лишенным нравственных ориентиров. «Другие люди» - среда, в которой рождается, формируется, развивается, деградирует, умирает конкретный человек. «Другие люди» задают вектор личного развития индивида. Это переменная социальная величина. Человек может поменять «Других людей», вырваться за пределы одной среды «Других людей» и попасть в иную среду других «Других людей». Память о нем «Другими людьми» также может быть наполнена разным содержанием, не всегда отражающим реальную историческую хронологию личных событий. Счастье и горе человека зависят от той человеческой среды, в которой он оказался. Нравственность «Других людей» - залог совести человека и мотивации к созиданию. Безнравственность «Других людей» - залог двойных моральных стандартов человека и его мотивации к разрушению, причинению вреда как себе, так и другим. 

«Произвол» – это ничем не стесняемая воля, собственное желание. В современном понимании произвол трактуется больше в негативном контексте как неограниченное своеволие, отсутствие справедливости и законности, самовластие. Однако в историческом контексте существует более точное слово и само понятие – произволение. Это волевой акт, волевое действие человека-субъекта. Утрата понятия собственного произволения и восприятие окружающего произвола как неизбежности торжества несправедливости – большая потеря. 

Произвол (произволение)  «Других людей» есть подлинный трансгуманизм, который приобретает свойства экологичности по отношению человеку. Полагаем, что для различения, следует ввести понятие экотрансгуманизм, где произвол (произволение) каждого в оценке вреда «Другого» есть ядро (суть) экотрансгуманизма. 

Исторически  термин трансгуманизм был заимствован у биолога Джулиана Хаксли, но у того речь шла о «понимании новых возможностей человеческой природы», при котором человек всё-таки остаётся человеком. 

В афтепостмодерне эволюция рассматривается как процесс, направленный на совершенствование человеческой природы и переход в качественно новое состояние – состояние нравственного субъекта. По мнению профессора В.А. Чигирева, средство достижения этого - применение высоких социальных и гуманитарных технологий, обеспечивающих сборку нравственного субъекта и разборку субъекта, идентифицированного «Другими людьми» как вредителя. 

Многие эксперты считают, что впервые понятие «трансчеловек» было описано футурологом Ф.М.Эсфендиари (взявшим псевдоним FM-2030), исходившим из ницшеанского понимания человека как промежуточного звена в эволюции от обезьяны к сверхчеловеку. Ф.Ницше с его «Человек есть то, что дóлжно превзойти», считается главным вдохновителем движения трансгуманизма. Соответственно трансгуманист был определён им как «переходный человек», как самосознающее существо, эволюционирующее в «постчеловека» - «потомка человека, модифицированного до такой степени, что он уже не является человеком». В качестве главных признаков его Ф.М. Эсфендиари выделил улучшение тела имплантатами, бесполость, искусственное размножение и распределённая индивидуальность, то есть распределение его сознания и личности в нескольких телах - биологическом и технологическом. Трансгуманистами стали считать тех, кто последовательно готовится стать постчеловеками.

В.А. Чигирев полагает, что «постчеловек» не сможет возникнуть исключительно за счет улучшения тела и продления жизни. Человеку этого просто не дадут сделать «Другие люди», если идентифицируют данный процесс как несущий угрозу разрушения (вреда) для них.  В постмодерне субъект социальных процессов умер, его имитируют (имитация гражданского общества, демократии и свободы слова, фиктивное формальное право и т.п.).  В афтепостмодерне субъект возрождается, так как это технически возможно (сборка социальных субъектов на основе применения по произволу «Других людей» высоких гуманитарных и социальных технологий).

"Постчеловек", "сверхчеловек",  не сможет стать безнравственным существом. Идея вечного паразитизма и эксплуатации "сверхлюдьми" "остальных людей", оставленных к существованию лишь для обслуживания корыстных интересов и жизнеобеспечения «сверхлюдей»,  становится в лишь горьким воспоминанием безнравственного опыта постмодерна.

Трансгуманизм исторически зародился как идейное, культурно-интеллектуальное течение постмодерна. Он начал складываться в 80-е годы в Калифорнии, откуда вышли и технологии умерщвления субъекта, имитации гражданского общества и социального государства (Кремниевая долина), и движение «Нью Эйдж» (Эсаленский институт). Его основали - философы и футурологи, собиравшиеся в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Ведущую роль тут сыграл очередной архитектор «дивного мира», английский философ и футуролог Макс О'Коннор, взявший себе псевдоним Макс Мор. В 1990 г. он разработал свою собственную доктрину «Принципы экстропианства» (экстропия - степень живучести или организованности системного интеллекта), излагавшую пути перехода человека в постчеловеческое существование. 

В 1992 г. совместно с Томом Морроу он создал Институт экстропии, в котором обсуждались неодарвинистские футурологические проекты, предлагаемые в качестве «идеологии будущего». Наконец, в 2010 г. Мор стал генеральным директором крупнейшей американской крионической фирмы «Алькор».

Экстропианская антропология объединила нью-эйджевскую перспективу (шестая раса) с техническим либертарианством, которое не признаёт никаких природных барьеров для эволюции человека. Как утверждает Мор, «когда технология позволит нам преодолеть себя в психологическом, генетическом и нейрологическом аспектах, мы, ставшие трансчеловеками, сможем превратить себя в постчеловеков - существ беспрецедентных физических, интеллектуальных и психологических способностей, самопрограммирующихся, потенциально бессмертных, ничем не ограниченных индивидов». 

Профессор В.А. Чигирев считает, что все это – философия постмодерна, для которой важен сверхчеловек и объекты его непрерывных манипуляций и эксплуатаций. По информационному ряду событийных динамик в СМИ это заметно. В общественном сознании культивируется человек-паразит, мошенник, делец без совести и чести, человек без веры в Бога, поклоняющийся сатане, Люциферу, дьяволу и другой всяческой нечисти, человек с половыми и психическими отклонениями.  Обществу не дают возможности публично осудить очевидный вред, зло и бесовщину. Идеолог технократов Мор излагает в своих работах известную гностико-теософскую идею о Люцифере - «несущем свет» и восставшем против Бога, державшего человека во тьме. Пояснив, что его восхваление Люцифера носит чисто абстрактный характер, он, не скрывая, заявляет, что его задача - показать, насколько фундаментально система ценностей и взгляды экстропианцев расходятся с ценностями и мировоззрением отстаиваемыми христианской традицией, которые он называет «иррациональной религиозной догмой». Дьявол-Люцифер воплощает для него «силу во благо», разум, интеллект и критическое мышление. Возненавидев Царство Божие и требование слепо следовать догмам, он «покинул Небеса, это ужасное духовное «Государство»,  «став символом способности человека к «вечному прогрессу».

Мор бросает откровенно богоборческий призыв: «Богу также претит то, что мы можем получать удовольствие от жизни. Если мы войдём во вкус, то можем потерять интерес к послушанию. Мы скорее могли бы направить усилия на то, чтобы получить от жизни положительные ощущения, а не на то, чтобы избежать кары... Люцифер всё время убеждает нас в том, что у нас нет причин быть альтруистами. Мы сами можем выбирать для себя ценности точно так же, как и думать сами за себя. Для самого Люцифера такими ценностями являются поиск счастья, новых знаний и нового опыта... Я хочу напомнить вам, что все вы - Папы. Вы сами высший авторитет для самих себя. Вы сами источник ваших действий. Вы сами, не важно, активно или нет, выбираете себе систему ценностей и жизненные цели. Вы сами выбираете, во что верить, как сильно верить и что воспринимать как развенчивающие факты. Никто не властен над вами - вы сами управляете собой, выбираете подход к жизни, думаете. Присоединяйтесь ко мне, присоединяйтесь к Люциферу и присоединяйтесь к Экстропианству в борьбе против Бога и его энтропических сил, посвятите свой ум сердце и отвагу этому делу... Вперед к свету!».

Дискурс, как считает В.А. Чигирев, является наиважнейшим инструментом, технологией, которой недостает трансгумманистам. Дискурсивная этика – это новая практика экотрансгуманизма. Она, в отличие от догматической этики, дает каждому право на произвол и мягко регулирует этот произвол немедленной реакцией «Других людей» на вред этого произвола.  В постмодерне «Другие люди» имитируются информационными средами и визуальными рядами в средствах массовой информации и массовой культуре. Поэтому тут можно частное выдавать за общее. То есть даже извращению можно придать статус нормы. И все это для того, чтобы умертвить субъекта, убить в человеке его веру в Бога и нравственность, все это заменить жаждой наживы и извращений.  Так умирает субъект в постмодерне. 

Однако в афтепостмодерне у «Других людей» появляется инструмент влияния, которым они возрождают субъект. Стихийная солидарность людей обеспечивается их общей нравственностью и типичным механизмом распознания персонального вреда. 

Тем не менее, в 1998 г. единомышленники Мора профессор Оксфордского университета Ник Бостром (специалист по вопросам клонирования, искусственного интеллекта, нанотехнологий, крионики и пр.) и Дэвид Пирс (сторонник «гедонистического императива» в сфере внедрения нанотехнологий) основали Всемирную трансгуманистическую ассоциацию (ВТА). Это неправительственная организация, поставившая цель добиться признания трансгуманизма широкой научной  общественностью и правительственными структурами. В  2008 г. для того, чтобы имидж ВТА приобрёл более «человечное» измерение, её стали называть «Человечество плюс».

ВТА подготовила Трансгуманистическую декларацию, в которой говорилось не только о том, что передовые технологии радикально изменят людей (преодолеют старение, ограниченность естественного и искусственного интеллекта, страдания и «заточение в пределах планеты Земля»), но и о необходимости отстаивать моральное право тех, кто собирается использовать эти технологии, перед лицом технофобии и запретов. Эта претензия на ничем не ограниченную «рукотворную эволюцию» была усилена следующим положением: трансгуманизм «защищает право на достойную жизнь всех существ с чувственным восприятием, о каком бы мозге ни шла речь - человеческом, искусственном, пост-человеческом или животном». 

Технократы рассматривают человека как экспериментальный объект, как биологический материал для применения новых технологий. И использование его не ограничено какими-либо соображениями нравственного порядка, а определяется только правами экспериментатора. Дискурсивная этика по В.А. Чигиреву – это действенный способ обеспечения возникновения нравственных и этических ограничений вмешательства в природу и ограничения безнравственной попытки получить бессмертие. 

Трансгуманизм изначально заявил о себе как о богоборческом антихристианском мировоззрении, которое открыто восстает против человека как творения Бога и «образа Бога». Но, вместе с тем, трансгуманизм означает самоуничтожение гуманизма, поскольку провозглашает в качестве «права человека» упразднение самого человека.

Философов афтепостмодерна объединяет одно - стремление преодолеть паразитарную человеческую природу для достижения качественно нового состояния - «нравственного человека» путём дискурсов. 

К чему приведет обсуждение различных вариантов «эволюции» человека? Например, «Человек фармацевтический», то есть с изменённым состоянием сознания, получаемым в результате использования соответствующих химических препаратов в ходе широкого обсуждения может быть признан как «Человек себе вредящий», и в итоге не получит от общества права на свое существование. 

Другая модель человека постмодерна - «Человек генно-модифицированный» (ЧГМ), получаемый в результате генной инженерии и использования ГМО. Речь идёт о формировании людей с изменённым геномом, то есть с чужими генами (путём введения генных вакцин), которые будут обладать иммунитетом к любым болезням, переносить любые температуры, радиацию, жить под водой, уметь летать, иметь крайне маленькие размеры (для решения проблемы перенаселения) и т.д. Особенно большие возможности предоставляют в этом плане опыты с экстракорпоральным оплодотворением (ЭКО), в отношении которых трансгуманисты постмодерна требовали снятия всех запретов. Наиболее активны тут представители постгендеризма, выступающие вообще за отмену полов и требующие перехода к искусственному оплодотворению. Если будет  открытое общественное обсуждение этих вопросов, то более  вероятно, что произойдет нравственное осуждение. 

Религия, которая в обычном формате скована догматами, если переходит к формату дискурсивной этики, становится религией-технологией,  ломает все достижения постмодерна и  феноменально возрождает субъекта афтепостмодерна. 

Другой предмет общественного дискурса - «Человек бионический». Это, с одной стороны, роботизация самого человека, то есть внедрение в тело и в мозг искусственных имплантатов или чипов, в результате чего получаются люди-киборги, с другой стороны - создание человекоподобных роботов-андроидов. 

В ходе дискурса безнравственная толерантность  (терпимость)  к человеку бионическому замещается  нетерпимостью к ВРЕДУ по произволению «ощущения» ВРЕДА субъектом. 

Заключительный предмет общественного дискурса - «научный иммортализм», то есть достижение бессмертия, предполагающее два метода. Первый предусматривает применение биотехнологий (стволовые клетки, клонирование, крионика и пр.). Второй - использование информационных и нанотехнологий. Это так называемая «загрузка сознания», при которой происходит полное копирование человеческого мозга на компьютере для создания запасных копий человека. Этот процесс «цифрового метемпсихоза» подробно описан в книге известного робототехника из Меллонского университета им. Карнеги Ханса Моравека в его книге «Дети разума», ставшей классикой экстропианства. Поскольку человеческая личность рассматривается исключительно как носитель генной информации, закодированной в ДНК, а мозг - как нейрокомпьютер, то бессмертия в дальнейшем  собираются достичь путём «динамического переноса» сознания с одного медиа-носителя на другой. Идея заключается в том, чтобы после сканирования структур мозга с помощью электроники реализовать те же вычисления, которые происходят в нейронной сети мозга. Таких «постлюдей» трансгуманисты  называют «загруженными».

Дискурс может поставить под сомнение безопасность перехода человеческих биологических границ с помощью технологий. Возможна блокировка выхода за пределы человеческого и переход в сферу инфернального мира.  

Нравственная и духовная мутация может быть предотвращена, в том случае, если религия-технология сможет распознать  «разбожествление постчеловека», то есть любого человека, который посчитал себя Богом или небожителем. Любой субъект, возомнивший себя Богом, может быть мгновенно перемещен на социальное дно, там с ним случится социальная смерть путем субъект-объектного перехода, характерного для дискурса.

Суть субъект-объектного перехода по В.А. Чигиреву – это переход инициатора дискурса в статус обсуждаемого и осуждаемого лица вопреки замыслам его организатора. «У имеющего отнимут, у берущего заберут» – одно из частных следствий субъект-объектного перехода как феномена дискурса.

В наше время информация стала самоценной, и смысл её настолько расширился, что она приобрела, как пишет Э.Дэвис, «мистический ореол бестелесности», стала «почти светящейся иконой, фетишем и логосом одновременно». Потребление все больших объемов информации стало новой привычкой современного человека. Однако процесс потребления информации не дает человеку инструмента собственного произвола. Такой инструмент ему дает участие в дискурсе и массовом этическом, нравственном оценивании.

Когда теория В.А. Чигирева переходит в сферу биологии, социологии, психологии и когнитивных наук, это переворачивает представление о личности человека. Её начинают рассматривать как динамическое социальное существо, корректируемое «Другими людьми» в ходе непрерывного, перманентного дискурса. Все, что происходит с человеком, его физическое и духовное состояния не запрограммированно в ДНК, все меняется «Другими людьми». Идея В.А. Чигирева о динамичности сознания содержится уже в самой теории дискурса. Она утверждает, что любое сознание корректируется дискурсивным процессом, если в нем участвует объект коррекции. И поскольку человек живёт социальной активностью, он тоже представляет собой всего лишь социальную машину, которую может заменить другая нравственная социальная машина. Оболочка осталась прежней, а дискурс меняет ее содержание: от человека паразитарного к человеку нравственному.

Культуролог Марк Дер в своей книге «Скорость убегания» утверждает, что один из ключевых конфликтов киберкультуры - это противоречие между «мёртвой, тяжёлой плотью», ненужной для кибер-человека «рудиментом», и «эфирным телом информации» - противоречие, которое «разрешается» сведением сознания к чистому интеллекту. 

Таким образом трансгуманисты вбивают клин между телом и абстрактным процессом познания, противопоставляя падшую плоть, ответственную за восприятие, эмоции и логику, совершенному уму, представленному как некий информационный сгусток кодов, правил и алгоритмов, который они и отождествляют с нашим «Я». Возникает  мировоззрение, в соответствии с которым Вселенная представляется как некий автомат, состоящий из сложных кибернетических систем, или информационная матрица, частью которой является человеческий интеллект, заточённый в тленное тело. Задача экстропианца-трансгуманиста - освободить сознание-интеллект от тела и в виде сверхнового бессмертного существа покинуть Землю ради вечной кибернетической жизни во Вселенной. 

В этом смысле дискурс создает  «религиозную суперпозицию» как бы предлагая нам путь к смерти паразитарного социального субъекта и одновременно к возрождению нравственного социального субъекта. Обратный путь исключен. Социальная память общества может разрушить доверие к тому субъекту, который будет стараться вернуться к безнравственному пути и бесовщине.

Сверхзадачей афтепостмодерна является создание глобальной нравственной социальной сети (ГЛОН – глобальная нравственность), которая должна каждому дать произвол оценивания вреда и ограничения субъективного произвола «Другими людьми».

Сегодня наблюдается массовое закрытие аккаунтов в социальных сетях. Люди бегут из сетей, почувствовав опасность контроля и вред для себя. Как остановить этот  поток потерявших доверие к сетям граждан?  Необходимо соединить позиции технократов и философов. Важно создавать новые социальные сети, в которых граждане смогут сами себя создать как социальные субъекты влияния. Так вернется доверие к технократическим достижениям, отвечающим требованиям афтепостмодерна.

Коррекция технократической позиции в сторону экологичности по отношению к человеку (экотрансгуманизм) и соединение с философской позицией (афтепостмодерн) создает условия для  небывалого гуманитарного прогресса от одной модели поведения человека к другой, более гуманной и нравственной, в которой реализуется правило «Три С» (не вреди себе, соседям, среде ни мыслью, ни словом, ни делом; созидай для себя, соседей, среды мыслью, словом, делом).

В заключение, представляется важной цитата из статьи  философа Николая Александровича Бердяева «Человек и машина», опубликованная еще в 1930 году во Франции, она  как нельзя более актуально отражает вопросы социологии и метафизики технологических процессов.

"...Личность во всем противоположна машине. Она прежде всего есть единство в многообразии и целостность, она из себя полагает свою цель, она не согласна быть превращена в часть, в средство и орудие... И предстоит страшная борьба между личностью и технической цивилизацией, технизированным обществом, БОРЬБА ЧЕЛОВЕКА И МАШИНЫ. Техника всегда безжалостна ко всему живому и существующему. И жалость к живому и существующему должна ограничить власть техники в жизни...

...Мы стоим перед вопросом о спасении образа человека. Человек призван продолжать миротворение, и дело его есть как бы восьмой день творения, он призван быть царем и господином земли. Но дело, которое он делает и к которому он призван, порабощает его и искажает его образ. Появляется новый человек, с новой душевной структурой, с новым образом. Старый человек, человек прошлого принимал себя за вечного человека. В нем было вечное, но он не был вечным человеком. Прошлое не есть вечное. Новый человек должен появиться в мире. И трудным является не вопрос о том, в каком он стоит отношении к старому человеку, а о том, в каком он стоит отношении к вечному человеку, к вечному в человеке. Вечным является образ и подобие Божие в человеке, что и делает его личностью... Машина создана человеком, и она может дать ему гордое сознание его достоинства и силы. Но эта гордость человека незаметно для него самого переходит в унижение человека. Может появиться поистине новое существо, но не человеческое уже... Ставится вопрос: быть или не быть человеку, не старому человеку, который должен преодолеваться, а просто человеку. Со времени возникновения человеческого самосознания, открывающегося в Библии и в древней Греции, никогда еще с такой остротой и глубиной не ставилась эта проблема...

...Путь окончательного освобождения человека и окончательного осуществления его призвания есть путь к царству Божию, которое есть не только царство небесное, но и царство преображенной земли, преображенного космоса".

Литература:

1. Бердяев Н.А. "Человек и машина" / "Вопросы философии", № 2. 1989). https://studopedia.su/20_23671_n-berdyaev-chelovek-i-mashina--voprosi-filosofii---.html

2. Чигирев В.А. Нравственный путь безнравственной цивилизации. Санкт-Петербург, Институт нравственности, 2006.

3. Юнацкевич П.И. Дискурсивная этика профессора Чигирева В.А. и проблема трансгуманизма. Санкт-Петербург,  Академия экосоциальных технологий, 2020.

4. Бойчевска В.В., Алексеев С.В. Эко-ценностное дарение: новый культурологический инструмент снижения внутривидовой агрессии https://icach.ast.social/menu-news/367-bojchevska-v-v-alekseev-s-v.html